— Ну, тут уже вопрос в адаптации, — у кого вуаль удобнее, тот и прав.
— Валяй. Если знаю, то отвечу, — секретной информации ему все равно никто не доверял. А он и не спрашивал.
— Да не волнуйся. Там у всех нервы сдавали. А уж Сали умеет выводить, это да, — хорошо, что сам Баст был довольно пофигистичным.
— Кошмары... Если коротко, то это неизвестно от куда взявшиеся тварины, минимальный размер которых, достигает машины. А про максимум... Я во всяком случае видел заразу размером с пятиэтажку, но говорят, бывают и больше, — можно было конечно говорить и мягче, чтобы не пугать, но они оба военные. Не за чем приуменьшать.
— По поводу родства... Это возможно, но я сам не знаю, — с крайне умным видом произнес он.
— Во всяком случае, наша способность к возрождению наверняка взята у них. А что до потерянных. Ну знаешь, и раньше были всякие психи, которые воображали себя Наполеонами и Цезарями. Но мы же не считали, что они правы. Вот так же и с потерянными. Мозгов они лишились, так что, не стоит считать, что они наша настоящая форма. Во всяком случае, я хоть и не слишком умный, но мыслей у меня хватает. И мне не хотелось бы их терять и уподобляться этим, — сказал он, показывая на улицу, где кучковались потерянные.
— И чего они встали? — а затем, он услышал чей-то крик. "Да что тут происходит? Какой идиот завалился сюда?"

— Похоже, там стычка. Ну, наверное нам лучше, — и тут он увидел, что Эш готовит позицию для стрельбы. "Если я ему сейчас скажу, что следует выждать, он ведь не послушает? И потом придется его привлекать за несоблюдение. Вот ведь морока." А Бастиан старался избегать мороки.
— Эш... Прикрывай. Только не высовывайся и потом смени позицию, — не стоило раскрываться всем.
Выдав приказ, Баст спрыгнул прямо за спины группе потерянных и вместе с ударом меча, активировал вуаль. "Ну что, пришло время тестов." Если все пройдет гладко, то одним ударом можно будет расправиться сразу с тремя. А Эш пристрелит последнего.

Зак очень скептически относился к тренировкам в стенах Штаба. Впрочем, у полковника была своя методика, не стоило ему мешать. Хотя Уитли нельзя было выпускать в реальные боевые условия — ее сразу сметут.  Когда Зак встретил ее, прежде чем забрать, то вручил ей небольшой подарок — книгу. Он старался узнавать, что любят его сотрудники, чтобы время от времени баловать их приятными мелочами, после чего сопроводил ее в оружейную и помог ей с выбором оружия и снаряжения. Физические способности новоявленной бессмертной были на критически низком показатели по сравнению  с другими бессмертными. Это обуславливалось ее прежней человеческой жизнью, и в этом не было ничего удивительного. Поэтому дорога в ближний бой ей была закрыта. Но быть стрелком — тоже тяжелый труд. Хороший стрелок обеспечивает поддержку огнем и своими способностями. Вуаль подбиралась так же. Обычно те, кто работали на дальней дистанции почти всегда предпочитали Жало. Это была единственная вуаль, которая обеспечивает возможность атак на достаточно большой дистанции в отличие от остальных трех. Это генерал рассказывал ей, стараясь почти наглядно показать все.
— Псы, Шипы и Коготь подразумевают непосредственно близкую рабочую дистанцию и контакт с небольшой разницей. У Жала большая инерция и тяжелый наконечник. Пусть он пускает кровь не столь сильно, как остальные, но такой удар опрокидывает на спину даже очень крупных и тяжелых соперников, при этом от тебя он не потребует физического напряжения. А длина хвоста и возможность направлять его в любую сторону помогает им работать в трехмерном пространстве. Когда встретишь тех, кто летает, ты оценишь в полной мере все преимущество этого типа вуали. — подытожил он. Они подобрали ей вуаль Жало. — Недавно в разломе мы столкнулись с первым летающим Великим. Бой на себя приняли стрелки, вооруженные жалом. Они его и завалили. Мои шипы были здесь абсолютно бесполезны, так как они работают только по земле.
Про летающих Кошмаров он говорить не стал, пусть и заместитель руководителя отделом БОР-паразита уже была посвящена в то, что для других было под строжайшим запретом. Девушка должна попробовать впервые синхронизировать своего БОР-паразита с ее механизмом и активировать. Собственно, чем она и займется в тренировочном зале. По пути туда они встретили Лефтерию.
— Добрый вечер. Лефтерия, это Уитли, новая бессмертная в наших рядах. Уитли, это Лефтерия, командир отряда занимающихся преимущественно устранением Великих.
Сопроводив девушек в Зал, Сильва встал и сложил руки на груди. Он выглядел недовольным. Очень недовольным. Его раздражала эта парочка. "Голубки заворковали". Он лишь клацнул острыми зубами и вышел в центр площадки, чтобы его было слышно очень хорошо. Голос его звучал громко, и был слышен с любого конца зала
- Для начала озвучу то, что вы должны усвоить. Неважно, новички вы или уже опытные бойцы. Они не измены. Итак. Первое, что вы должны освоить — это вуаль. Не умеете пользоваться вуалью — можете смело расписаться в собственной никчемности, даже если вы попадаете белке в глаз с 300 шагов. Патроны имеют свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Оружие может сломаться, особенно если это элементы не из королевского металла. Вуали не закончатся никогда и никогда вас не подведут. Вуали спасут ваши жизни. Второе. Наносите смертельный урон способностью с первого применения. Вы думаете, что можете рассчитывать на свое поколение и возможные большие запасы поглощенного ихора? Я вас огорчу: вы можете до этого просто не дожить. Удар должным быть точным, выверенным, после которого враг погибает. Умение выбрать момент и нанести решающий удар — определяющее в нашем деле. Не уверены, что попадаете или удар достигнет своей цели? Выждите и атакуйте наверняка. Не давайте врагу оправиться, задавите его. Он с вами церемониться не будет. А теперь третье, не менее важное. Без напарника вы ничто. Забудьте слово "я". Есть "мы". Ваша уникальная задница не представляет никакой цены в реальном бою. "Я" от вас я услышу только тогда, когда на моем столе будет лежать стопка рапортов, в которых написано, что вы смогли справиться без единой смерти с десятью Великими. К тому же, если вы достигнете этой цифры, то быстро осознаете, что смогли это сделать лишь благодаря тем, кто вас прикрывает. А пока "нет" — держите язык за зубами, особенно если очень потянет его сказать что-то гадкое про вашего напарника. Он вам не нравится? Вы не подружились, не сошлись характерами? Никому здесь это не интересно. Решите эту проблему. Все понятно? — спросил он и окинул взглядом всех присутствующих.

Умирать страшно лишь в первый раз, когда не знаешь, что ждет тебя по ту сторону. Но когда перестаешь вести счет своим смертям — в какой-то момент становится все равно. И тебя заботит больше боль физическая, нежели какие-то волнения в душе.
Забвение — вещь странная. Невозможно описать словами то, что ты видишь по ту сторону словами.
Поэтому когда Лукас открыл глаза, он в который раз с сожалением осознал, что так и не может вспомнить, что было за чертой. А очень бы хотелось, даже можно так сказать — чисто из научного любопытства. Тело еще не пришло в себя, не ощутило, что душа вернулась домой, поэтому оставалось лишь думать. Думать много, думать о разном, пока тело наконец-то пробудиться от затяжного сна.
Холодно.
Он лежит на полу.
Он помнил холод, что разливался по его телу и ломал внутренности, помнил и то, как гнев и желание защитить других во что бы то ни стало вспыхнул неистовым пожаром, выжигая все. Но Лукас совершенно не помнил, почему ему пришло в голову такое идиотское решение. Ведь было много вариантов, много возможностей. Почему именно такая смерть — пустота. Пальцы медленно сжимаются в кулак, чтобы начать разгонять кровь в конечностях. Но было так лениво что-либо делать.
Карсейн даже не знал, сколько его не было. Взгляд блуждал по кабинету, пытаясь выхватить хоть какую-то информацию о том, сколько времени прошло. Если слишком долго — то этот кабинет мог быть уже и не его вовсе. Свято место пусто не бывает — всегда придет замена. Грустно это осознавать, но так устроена была жизнь, так и должен работать отлаженных механизм — когда ломается деталь, ставят новую взамен.
Упираясь локтями в пол, мужчина приподнялся, чтобы осмотреть себя.
Смешок.
Лишь вуаль и осталась, связанная с ним на генетическом уровне. Вот почему было холодно — не слишком-то и комфортно лежать на холодном полу в чем мать родила. Благо, что он пробудился до того, как его кто-то нашел — иначе пришлось бы смущаться.
Наверно.
Росток омелы, что рос в кабинете, спас полковника от небольшого позора перед другими подчиненными, за что стоило сказать ей спасибо. И попросить у Аурелии немного подкормки в благодарность.
А валялся Лукас недалеко от своего стола. Интереса ради чуть подполз ближе и поднял руку, пошарив на краю. Снова смешок — пачка сигарет, оставленная им в тот день, так и лежала нетронутой. Значит все же не выселили — приятная новость. Хватая находку, с удовольствием вытащил одну сигарету и привычным жестом закусил зубами. Край загорелся сам, по привычке — о таких машинальных мелочах Лукас даже не задумывался. Может и глупо тратить ихор на такое, но в какой-то момент обращение со способностями выходит на бытовой уровень — и ты уже не знаешь, как раньше без этого жил.
Согнув ногу в колене, Вуд откинулся обратно на пол, вновь задумываясь о уже более делах насущных. Морщина пролегла меж бровей, выдавая то, что мысли эти были далеко не легкие.
Мидо сказал слишком много лишнего, преследуя свои поганые цели. И если он перестал таиться — это было лишь началом. Вуд знал много тайн, о многих которых Захариас даже не подозревал. И если Лукас откроет рот — то вряд ли он сохранит с Заком хорошие отношения. Нет, он не делал поспешных выводов, просто... Зак может воспринять это как предательство со стороны наставника и... друга?
"Чтоб тебя Кошмары сожрали, Мидо. Прожевали и высрали за пределами стены," — уголок губ дернулся, выдавая раздражение полковника. Вдох — и дым заполнял легкие, но легче не становилось.
И старый мир стремительно тлел, точно так же, как сейчас сигарета.

И только Эш успел порадоваться тому, что смерть обошла его крайне везучую фигуру стороной, как на него навалилась тяжелая туша цербера. Он даже подняться толком не успел, как под под ним развалился и он, вместе с обломками и без того раскрошившегося от времени асфальта рухнул вниз. Падение было мучительно долгим, а приземление твердым и болезненным. В воздухе бессмертный успел перевернуться на ноги. Все тело мучительно ныло, но отвратительный запах ударивший в нос заставил волосы на затылке зашевелиться. Так пахли только крысы. В детстве, когда его мама злилась, она часто запирала нелюбимого ребенка в подвале в качестве наказания. В нем жили крысы. Десятки отвратительно пищащих тушек, вспоминать о которых не хотелось никогда. Бланк ненавидел крыс, и, возможно именно это придало ему мужества. Снова встретиться со страхом собственного детства, но на сей раз он хотя бы вооружен. Подскочив с земли, он постарался оценить ситуацию сквозь опадающую пыль. Одного пленника они так и не спасли, а крик несчастного до сих пор стоял в ушах.
Великий потерянный выглядел так же отвратительно как и его слуги-потерянные. Кто знает, возможно когда-то это была красивая девушка, но сейчас... Ничего более мерзкого ему видеть не приходилось. Времени не было, на него уже бежали две мерзкие твари. Крысы трусливы, но потерянные могут вести себя иначе. Юноша уже подготовил вуаль для твари, сделавшей выпад, но та в последний момент отскочила, а в бедре хрустнуло от острых как бритва клыков. Юноша закричал от боли и ярости, а горящие алым глаза обратились к твари. Повалился на землю под тяжестью туши, стараясь дотянуться до трехгранного клинка.
Фузетто легко вышел из ножен, протыкая насквозь голову опасного потерянного, так неосторожно посмевшего так нагло напасть на него. Он подскочил на ноги, вновь вскрикивая, его подкосило от боли, но не от реликвии, а из-за укуса. Рану словно охватывал огонь каждый раз, как юноша пытался на нее опереться. Зуб твари обломался и застрял в ноге. Нет времени его вытаскивать.
Крысы трусливы, они нападают только стаями, втихую, так, чтобы не получить ответный удар. Надо как-то их обмануть. Но как? Хаотично соображая, юноша отмахивался от лошадиной твари вуалью, показывая, что он видит где она, то и дело оборачиваясь, проверяя, не подскочил ли к нему еще один противник. Клинок был слишком коротким, чтобы сражаться на расстоянии.
— "Думай, Рик, давай... Она не будет нападать, когда моя вуаль на изготовке... Вот бы она была не такой заметной. Хотя бы ненадолго, ну..." — хаотично крутил шестернями в голове юноша, пытаясь что-то придумать. Как вдруг вуаль изменилась, превратившись в туманные очертания, — "воу! То, что нужно."
Времени удивляться появлению новой способности не было. Все же, крыса была потерянным, так что потеряв из поля зрения опасную вуаль, тварь должна была напасть. Разумеется, исполнить акробатические упражнения как там, наверху, с такой ногой юноша не мог. Так что он  поднял опасное лезвие хвоста над головой, на манер скорпиона, готовясь ударить тут же, как мерзкая тварь набросится на него.
— Жив! — запоздало ответил юноша Бастиану.

Надо сказать, сие зрелище заставило доселе абсолютно равнодушную морду Дженсона слегка скривиться. Эти ребята культивировали дружбу. Тут у всех дружба. Все говорят о дружбе! Жмут друг-другу руки! Пьют кровь! Вот последнее его покоробило до скрипа зубов. Ему, конечно, до сиреневой звезды, он обычно не обменивался с братом прощальными речами (да и, судя по тому, что к нему с дружеским рукопожатием никто не подошел, в отряде он так и не стал душой компании), а просто рвался в бой, где без особых мыслей выкашивал все на своем пути, но теперь ему жизненно необходимо стало поговорить с Эшем.
Такие дела, их разделили. Это случалось редко, и каждый такой раз Хейз ощущал скользкую поверхность под ногами. Удобно и спокойно было, когда он сражался плечом к плечу с братом, тот мог отвлечь противника на себя, подлечить, и оставался при этом под присмотром старшего. Сейчас же маленький рыжий писюн был на другой миссии, что жутко нервировало, вдобавок вот это эпичное прощание супергероев перед битвой с суперзлодеем немного напрягало.
Не долго думая, Хейз достал из сумки свой гаджет и, отойдя в сторонку, принялся записывать видео-сообщение.
— Привет, малыш, — он криво улыбнулся, показав в камеру козу из двух пальцев, и заговорил тише. — Жаль, что тебя тут нет. Если бы ты знал, на что я смотрю.. Короче, Бастиан сосет у Вуда кровь, хе-хе. Прямо из руки, ага. Выглядит как-то по-пидорски. Но вообще я не то хотел сказать.. тут надвигается какой-то лютый трэш, по настроению соратников могу сказать, что нам порвут жопы сильнее обычного. Возможно, я тебя долго не увижу..
Джей прочистил горло, кашлянув в кулак, глянул на компанию и снова обратился в камеру. На этот раз брови его сурово нахмурились, но голос оставался мягким, как всегда, когда он общался с мелким.
— Слушай, мелюзга, тебя тут нет и мне тревожно. Надеюсь, с тобой дерьма не случится. И со мной тоже. Потому что у тебя, никого, кроме меня. Если я исчезну, кто тебе сопли будет вытирать? Поэтому, что бы не случилось, держись там. Не ной и не впадай в депрессию, понял? Мы все преодолеем. И еще, не забывай меня. Я твой брат, и я.. тебя.. ну все.
Когда-нибудь он скажет эту слащавую фразу, но если будет при смерти или мертв. Совсем. Мертв. А вот то, что Эш должен его помнить, было очень важным. Он надеялся, что это видео поможет ему держаться за воспоминания и хранить остаток рассудка в темные времена, если с Дженсоном что-то случится.
Хейз старший сохранил запись и поднял взгляд на своих соратников. Не особо у него были близкие отношения с ними, но и говна он никому не делал. Просто они с братом держались более обособленно, поскольку влиться в сплоченный коллектив было задачей не из легких. Наконец Джей выбрал. Он подошел к Дрейку и хлопнул его по плечу, привлекая внимание, после чего сунул ему свой гаджет.
— Будь другом, передай Эшу, если со мной что случится.
К счастью, Дрейк не был против и, кивнув, забрал телефон. Дженсон похлопал его по плечу и ухмыльнулся.
— Спасибо. Надеюсь, ты выживешь.
Теперь, когда с расшаркиваниями все закончили, Хейзу не терпелось уже выдвинуться и совершить то, для чего Вуд так принарядился.
— Скучно, — сказал он, шагая к остальным членам отряда. — Убить бы кого-нибудь. Когда уже пойдем?

— А ты уверен что в тебе осталось человечность, Вуд? — Еси гордо вздернула подбородок, максимально запрокидывая голову назад. В глазах предательски щипало от жара полковника, боли физической и душевной.
Но это было после громкой тирады, а до того, как её приперли к стенке, Кавасима стояла с бутылкой на перевес и широко раскрытыми глазами взирала на живого мертвеца.
— Значит вернулся, — хищно всматривается в мужчину, в каждую давно знакомую черту и тяжело выдыхает. Еси впервые не знала, как отреагировать, да и груда хлама за спиной навевала не лучшие мысли. Надо же как совпало, день возвращения и день этого чертового погрома, иронично.
По отчаянному взгляду полковника, а после резкой вспышки ярости, она поняла, что настал полный и тотальный пиздец. Тот, кто стоит напротив нее не ждет переговоров и дико зол, у него есть на это право. В следующий момент она уже прижата к стене, да так что не вырваться, кожа которую касается Вуд начинается стремительно согреваться, а это сулит лишь проблемы. Только Есико и не пытается вырваться, она лишь всматриваться в столь знакомые глаза ища то "самое". То чего так и не находит.
Ох, он имеет право злиться, избить, кричать. Имеет, наверное. Только отчего хуже, от того что её начинают потихоньку подажировать или от слов что говорят прямо в лицо. Правда всегда горькая, особенно когда ты до последнего надеешься на лучшее. Когда переживаешь и словно не живешь все две недели, просто что бы услышать: "Ты мне никто".
Он имеет право злиться. Наверное, стоит извиниться? Убрать бардак, склеить все что возможно и убраться подальше. Раньше бы она так и поступила, пока была живой. Сейчас она мертва, хоть и ходит по этой земле, дышит и продолжает сжимать бутылку за горлышко. Каким чудом она только не разбилась, вероятно инстинктивно Еси прижала к себе. Ценности нужно хранить как можно ближе к сердцу.
Болит. Хотя какая эта боль в сравнении с той, что испытывала много лет подряд? Но все равно болят назревающие ожоги, а дышать все труднее, да только Кавасима не опуская взгляда смотрит прямо в глаза того, кого любила? Любит, возможно будет любить. Есикава никогда не задумывалась над тем, что именно испытывает к полковнику. Оно просто было, жило, росло внутри неё и разограло огонек желания жить.
На лице появляется ухмылка, губы автоматом растягиваются в неё, ведь стоять по струнке пока на тебя орут, брызжа слюной, не так интересно. Мозг занят процессом выбора: разреветься и послать или сразу послать и уйти с гордо поднятой головой. Пока не ясно какой вариант победит, поэтому молчит. Разве ей есть что сказать тому, кто так настрадался. Ох. бедный-бедный полковник. Он так трудится ради народа, так страдает, героически умирает на поле боя, а вместо курантов и сотен радостных лиц его встречает неуравновешенный подросток со своей личной драмой. Наверное, это неприятно, разом потерять столько личных вещей.
Еси помнит, как перед вылетом из Японии потеряла талисман на удачу, что ей подарили одноклассницы. Кажется, они были подругами, она уже не помнит, а вспоминать не хочет. Какой смысл скорбеть по тем, кого давно нет в живых? Потом она попадает в больницу, теряет мать, теряет все личные вещи кроме оружия, теряет отца... Ах да, ведь все это происходит во время того, когда нужно бороться за свою жизнь и не унывать. Испытывать вечную боль, но ни в коем случае не жаловаться и бороться из последних сил. Тошнотворное лицемерие, просто терпеть, переживать все внутри, не показывать эмоции. Это того не стоит.
И вот он задает свой последний вопрос. Бессмертному, который ему никто. Той что разрушила значительную часть его прекрасных воспоминаний о семье. Как жаль, что она успела разбить такую малость, стоило постараться лучше, да уже ничего не поделать. Еси, осматривает свои руки на которых остались следы ожогов. Теперь придется не попадаться на глаза Акире до завтра, а то пока заживут...
— Мне так жаль, что я посягнула на святое, полковник, — Кавасима через боль поднимает руку с бутылкой и подносит горлышко к губами. Самое то промочить горло, по возможности прочистить заплутавшие мозги. — За такое меня убить мало, правда? — Опускает руку и щерит рот в ухмылке. Конечно, ведь эти вещи ценнее, они ведь принадлежат его мертвым. Хранит ли Акира вещи матери? Наверняка тоже что-то припрятал и лелеет, словно драгоценность. Быть может останься у неё хоть что-то кроме оружия, она так же бы стенала над бездушной побрякушкой.  - Тебя уже начали считать мертвым, первое поколение, — она облизывает пересохшие губы и судорожно выдыхает, внешнее спокойствие отнимает немало сил, — не официально нет, но люди говорят... Да, они любят говорить полковник. Многое. Про меня, про тебя... Про всех, кто вокруг. Уже не люди, но все еще тянемся к социуму. Ищем тех, кто во всем этом проклятом мире не будет чужим. Делаем вид что живем, хотя уже давно сдохли и сейчас лишь пушечное мясо на убой, — предостерегающе поднимает руку, — да-да я помню условия лицензионного соглашение на собственную жизнь. — Последнее слово она выделяет в кавычки, которые изображает согнутыми пальцами. — И все мы в этом райском саду смертников звезды номер один.
Ноги уже не держат, приходится сесть на пол, кажется вокруг нет битого стекла, а если и есть невелика потеря. На ней все заживает как на собаке, пес ведь. Кавасима смотрит на него тем самым взглядом, которым смотрела последний раз в больнице. Тогда он ей объяснял перспективы жизни после смерти, а также что ей придется делать после вживления бор-паразита. Тот самый момент, когда шансы выжить слишком малы, но тебе дают наставления. Пахнет лицемерием, хотя вроде и правду сказали, да только все это делается... для галочки. Только не перед начальством, а работником, что успел выслужиться. Что только отец не делал ради возможности спасти дочь. Жалел ли он о своем решении? Наверное, когда Есикава перестала всем угождать и начала делать то, что хочет сама он понял, что сделал ошибку. Так возвращаясь к нашим баранам... точнее полковнику, она никогда не чувствовала искренности в его речах и делах. Словно Вуд умер тогда, со своей семьей, а сейчас ходит его бренная оболочка способная писать отчеты и орать.
— Вуд, ты самый большой ублюдок из тех что я встречала, ты знаешь да? — словно ей требуется подтверждение она кивает головой, а после недолгой попытки запихнуть трясущие руки в карман, вытягивает сигареты. — Все считают меня бешенной сукой, и они правы. Все честно. А вот ты, полковник, ты... — засовывает сигарету в рот и осторожно подкуривает, вздрагивая от появившегося пламени. Ей ведь снились кошмары, что ему больно, что был шанс спасти, но она не сумела. Такой лирический бред, что самой тошно. — Упорно держишь маску достопочтимого бессмертного, что защищает мир от потерянных. Строгий и справедливый, со своими минусами потому что не потерял человечность... Хах, — негромко смеется, а после затягивается и ненадолго замолкает. — Я не могу растоптать то, чего давно нет Вуд... Вся твоя жизнь — это воспоминания. Ты не подпустишь к себе никого нового и не только в свою постель, в саму свою жизнь вне работы. И знаешь почему? Потому что этой жизни нет. Есть лишь работа и борьба. Все что тебе было дорого ушло в забвение, остается лишь все это. На окружающих тебе плевать, пусть хоть нас бессмертные раздерут. Ты закрывал на меня глаза потому что Акира просил позаботиться, а после я стала полезным инструментом. Зная почему все сложилось так... Ты лишь видел выгоду для правительства и использовал её при первой возможности. Разве тебя за это можно винить?
— Сейчас я растоптала не твою человечность, а свои чувства, полковник. Ни ты, ни я уже не простим этого.
— Я лишь бешенная сука, худшее что есть у гончих... Сколько рапортов ты отправил в корзину? А сколько просто сжег. Скажи мне Вуд, это для меня или для пользы дела? Ведь пока мной можно манипулировать я смогу сделать множество полезных дел. А потом... мы все равно сойдем с ума и не факт, что ты быстрее меня, полковник.
Приходилась делать небольшие остановки между предложениями для затяжки. Выдыхая через нос, она могла ненадолго затуманить картину происходящего.
— Уж извини, что я пыталась жить и не могла смериться с твоей потерей. А вещи... Мне на минуту показалось что ты и я пока живы, а значит важнее этой горы хлама. Показалось, — опустив взгляд качает головой. Она ведь знала, но надеялась в какой-то момент. - Мне стоит как верному солдату выполнять приказы, носить форму и продолжать лицемерить. Стать такой как ты, ведь зачем жить, когда есть воспоминания… Хотя в отличии от тебя у меня особо не за что держаться. И не говори сейчас про Акиру, я еще здесь только потому что он этого хотел. Я делала это не для себя.

— Нет, влетело бы в первую очередь тебе. Без суда и следствия — в безумие. Не приписывай мне лишних грехов — уж чего, а гнева начальства я не боялся никогда, ибо что мне сделают? Разжалуют и отберут все? Невелика беда, это лишь материальное. Убьют? Уже полгода только сплю и вижу, как бы закрыть глаза и не проснуться, — без усмешки и тени улыбки сказал Вуд, отводя взгляд в сторону, туда, в сторону пустой рамки. Да, здесь его никто не держит. Точнее, почти...
А вот то, что наконец-то Дженсона пробило — даже в какой-то степени успех и ачивка. Хотя, до парня так и не дошло, что раз все было фарсом — то и сдерживать голос не требовалось. Охрана осталась бы глуха, даже устрой Вуд очередной погром в собственном доме. Взгляд, не предвещающий ничего хорошего и светлого. И жестокие слова-обвинения срывались с уст Хейза. Лукасу даже показалось, что еще немного — и рыжий сорвется на истерику, но обманулся. Пришлось поймать телефон одной рукой, чтобы не разбить. Вуд не знал, что там. И самое главное — теперь и не хотелось особо знать. И смотря на это бешенство, внезапно полковник осознал, что в душе возникло одно довольно таки опасное чувство, которое может ранить еще больше — захотелось просто обнять Дженсона и и сказать "Мне жаль". Но жалость — то чувство, которые многие воспринимают как личное оскорбление, сразу происходит отторжение еще больше. А когда душу разъедает обида — это толкает на еще более опрометчивые поступки.
Крушение сломало много судеб, никого не оставило таким, какой он был прежде. И все зависит лишь от мотивации и стремления.
— Чтобы хоть на мгновение вспоминать, что когда-то мы были людьми, — ответил на фразу про алкоголь, но такое чувство, что это было сказано больше самому себе. И когда парень присел на стол рядом и выдал потрясающую глупость, тихо усмехнулся.
— Неужели тебе нужно объяснять то, что есть то, чем проще всего манипулировать? Если бы я действительно хотел управлять тобой — нужно было бы лишь заняться твоим братом. Разве не так? — посмотрел снова на телефон в руке, — Ну, если ты и правда такого мнения обо мне — пусть. Я не стану тебя переубеждать и доказывать обратное, потому что это будет еще более неубедительно. Если кто-то что-то решил — переубедить крайне сложно. И знаешь, — повертел в руках телефон, — это ведь не равноценный обмен. Одно дело, когда играешь и не воспринимаешь всерьез то, чем в тебя пытаются кинуть, и совсем другое — когда все таки достали, пробивая, казалось бы, идеально выстроенную броню. И ты сдаешься. Глупо, да? Но я действительно сомневаюсь, что должен сейчас взять, ввести пароль и посмотреть, что ты такого нашел, что пришел ранним утром лично. Потому что я этого ничем не заслужил. Ни поступками, ни словами, — небольшая пауза, — но с другой стороны. Как ты и сказал — ты это нашел, даже несмотря на то, что я, как ты выразился, ублюдок, который ни во что тебя не ставит и думает про тебя всякое. Поздравляю, Дженсон, ты и правда смог загнать меня в тупик.
Иногда Лукасу хотелось вырвать себе язык, потому что когда пробивало на поговорить — поток слов и мыслей было просто не остановить. Нашел, так сказать, свободные уши и присел на них — и самому стало противно. И в такие моменты полковнику становилось неловко перед теми, кто вынужден был выслушивать весь поток его мыслей. И сегодня это оказался Хейз-старший.
Нужно просто прикусить язык.
И все же мотнул головой, словно сбрасывая оцепенение, решительно посмотрел на телефон и ввел пароль. Нужный файл нашелся довольно быстро — название было слишком красноречивое. Небольшое видео, примерно на полминуты. Несколько секунд раздумий, после все же нажал на файл, чтобы воспроизвести.
И сначала даже не понял, что только что посмотрел. Потому что по ощущениям было так, будто с того света постучали. Осторожно, словно боясь разбудить.
Реплей.
Хотелось закричать, что это чья-то злая шутка, очень злая — потому что таким шутить было подло, мерзко... Взгляд уперся в дисплей, выцепляя те черты, которые были вырезаны в памяти. То, что он забудет в последнюю очередь.
Реплей.

Немного скованная улыбка, зажато помахала рукой — потому что мало любила быть в центре объектива, предпочитала сама снимать, даже если это что-то глупое и незначительное, особенно если объектом съемки была Диана или супруг.
Реплей.

Она совсем не изменилась, выглядит точно так же, как и тогда. В тот роковой день отъезда в аэропорт.
Реплей.
Вуд чувствует, что практически перестал дышать, в груди сильно сдавило — да и пошевелиться он не мог. И одно застывшее выражение лица. И лишь палец иногда жмет проклятый повтор, чтобы еще раз увидеть её. Живую, улыбающуюся. И неважно, как именно она выжила, это было совершенно не главное. Главное было лишь то, что она жива. Потерявши счет времени, просто смотрел. И казалось, что он все же умер, потому что иначе в его жизни не могло произойти что-то хорошее.
Заблокировать телефон и трясущимися руками вернул его Дженсону, не говоря ни слова. Несколько раз сжимал и разжимал кулак, стараясь вернуть контроль над телом. Пытаясь поверить, что это реальность. Резко сорвался с места и подошел к стене, без раздумий ударив по ней несколько раз, совершенно не заботясь о том, выдержит та или нет. Потому что хоть какая-то физическая боль могла отрезвить, дать понять, что связь с реальностью не потеряна. После нескольких ударов остановился и замер, очень тяжело вздохнув.
— Я твой должник. Пожизненно, — голос совсем осип. И может казаться, что он лишь просто напряжен, совершенно ничего не чувствует, скрываясь за маской — но внутри сейчас бушевало дикое пламя, хотелось кричать до срыва голоса.

Дженсон слушал, слушал.. но никакого вразумительного объяснения так и не услышал. Вообще ничего рационального в речах Вуда не прозвучало и только запутало сильнее. Хейз выслушал его, не перебивая, в какой-то момент губы его презрительно скривились. Наверно потому что "талантливые и умные" относилось к кому-то другому, не к Дженсону, которого полковник уже бесчисленное количество раз назвал идиотом, тупым и так далее. Наверняка он сам себе кажется умнее, обзывая Хейза идиотом.
— То есть, если подытожить, тебе бы влетело за мою выходку. Допустим. Инстинкт самосохранения сыграл, значит. Ничего в том постыдного..
Пока Лукас продолжал, Дженс опустил взгляд, вновь принявшись расстегивать одежду. Потом встал, неторопливо прошел мимо Вуда и разделся. Болтал полковник долго, за это время Дженсон успел переодеться в родное тряпье и почувствовал себя чуть комфортней, чем пару минут назад. Он снова обошел стол, к которому Лукас прижал пятую точку и остановился перед ним, поправляя одежду. Усмехнулся словам про фарс с назначением. Можно было подумать, он хоть на секунду в это поверил. Тот концерт, конечно, произвел впечатление, но это было слишком не убедительно.
Наконец он сложил руки на груди, вновь слушая увещевания по поводу Легиона и злосчастной папки с информацией. Не время было погружаться в размышления и показывать свою слабость. И без того уже переиграл. Хейз взглянул в глаза Вуда, протаранив его. И тут у него вырвалось само собой:
— Я НЕ ХОЧУ ВОЗВРАЩАТЬ ЛЕГИОН!!
И тут же он закрыл рот двумя руками, взглянув на дверь в коридор, в конце которого выход. Несколько секунд затишья. Никто не ломится. Видимо, охрана спит. Джей поставил руки на пояс и снова обратил свой тяжелый взгляд на полковника.
— Зачем ты пытаешься втюхать мне то, что мне не надо? Ты не понимаешь, да? Все это бессмысленно, мои амбиции похоронены подо льдом вместе с моей корпорацией. И я не собираюсь их откапывать. Глава Легиона мертв, как и сам Легион. Я мертв. У меня нет будущего.
Дженсон с раздражением достал телефон и бросил в руки Вуда, не особо заботясь о том, поймает он его или нет, а сам взял бутылку виски и выпил прямо из горла. Вкус алкоголя никогда ему не нравился. Горючая жидкость скатилась по горлу, но даже жара от нее он не чувствовал.
— Какой смысл в этой бутылке? Мы даже не пьянеем..
Он замахнулся бутылкой виски, собираясь швырнуть в стену. Однако, сдержался, решив, что этот шум охрана точно услышит и полюбопытствует. Вместо этого присел на стол поблизости с Вудом и посмотрел на этикетку, отметив, что виски не плохой, и наверняка дорогой.
— Ты, как и они, думаешь, что знаешь меня. Во всяком случае, ты думаешь, что знаешь мои слабости и желания. И что с их помощью можно мной манипулировать. Они тоже так думают. Но до чего же гадко осознавать, что все, что я делал, было ради ублюдка, который меня в хуй не ставит и думает про меня всякое дерьмо.
Дженсон снова отпил из бутылки, наблюдая краем глаза за действиями полковника. Найти нужный файл в телефоне было не сложно, он назывался "Для Вуда". И на нем была видеозапись. Та самая, которую Дженсон сделал в тюрьме. Ведь Лукас не поверил бы ему на слово, скажи он, что его жена помогала ему восстановиться. На видео она просто улыбается и машет в камеру, а следом появляется морда Дженсона, который делает пальцами "козу". Буквально пол минуты, но этого было достаточно, чтобы сделать вывод, что это.. не фотошоп.

Этингер посмотрела внимательно на Эша, как он поменялся в лице при словах Уитли. Вид у него был такой, как будто он посмотрел в зеркало и увидел там не самые лучше свои поступки или черты.
"Жертва, шанс и возможность. Это все еще лучшая характеристика поколений бессмертных. И никто из нас никогда не захочет понимать других. Зато, видимо его отрезвило кое-что в ее словах."
Но заниматься психологическим лечением ее подопечных она не собиралась, по крайней мере сейчас и против их воли. Если они придут — другой вопрос. Сейчас нужно было решать проблемы по мере их поступления. Мия достала нож и ампулу, делая надрез на запястье и сцеживая еще кровь, чтобы помочь Джеку. У нее есть способность к регенерации, так что кровь у нее восполнится достаточно быстро, так что девушка заполнила достаточно большую емкость до краев, краем глаза наблюдая за действиями подопечных. Если в Уитли она не особо верила, то в то, что Лефтерия и Эш вдвоем выполнят ее приказ на уничтожение в случае опасности — полностью. И все же удивление вызвало то, что Уитли справилась. Ловушка отпустила Еву, затем захватила рыжую, а потом, почему-то распалась. Брюнетка отдала хранительнице большую ампулу со своей кровью, после чего пошла к Уитли.
— Ты молодец, — чуть улыбнулась Саломея под маской, но ее не покидало ощущение, что что-то плохое еще произойдет, так что она внимательно следила за всеми. Ей не пришлось говорить Эшу, чтобы он помог Еве, сама же она пошла последней, чтобы видеть спины всех. И чем ближе они были к машине, тем хуже становилось Уитли.
"Так, похоже я не зря не отдала приказ всем потянуть кровь из постамента... Возможно, нам придется развеять ее..."
Мия была весьма прагматичной. Не зря из ее уст прозвучало выражение "пушечное мясо" — бессмертная без колебаний отправит на эшафот любого из них, если кто-то представляет опасность для других или Вейна.
"Вот не сиделось ей человеком, теперь сдохнет раньше, чем доберется до вожделенной реликвии. Я долбанусь писать отчеты Заку по всему этому бреду. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления."
Люмен подскочила и придержала Уиспер, чтобы она не ударилась головой о землю и помогая хоть как-то держаться, с холодным спокойствием наблюдая, как девушка применяет на себе свою способность.
— Да, ты действительно совершила ошибку. Причем фатальную. Если ты веришь в какого-то бога, молись, чтобы он решил, что твоя душа должна побыть еще в этом мире, — тихо произнесла Саломея. Ситуация была паршивая. Она как командир могла сейчас бросить ее здесь, возможно потерянные сбегутся на запах крови и убьют ее раньше, чем ее окончательно накроет безумие. Она видела несколько раз акт подобного самоубийства от тех, кто служил с ней и понимал, что они переступили грань. Или она могла бы стать потерянной, а там бы и Мидо подтянулся, чтобы прибрать к своим рукам еще один экземпляр для экспериментов. Но Мия пока приняла другое решение, пока Уитли решила попробовать встать.
— Леф, помоги мне, — произнесла девушка тихо, потом помогая бессмертной устроиться в машине и пристегивая ее ремнями, в полуха слушая сначала рассуждения Хейза, а потом слыша как его немножечко накрыла паника. Брюнетка отнеслась к этому равнодушно, спокойно отдавая приказы, - Лефтерия, ты садишься назад, чтобы в случае чего помочь. В случае проблем я подам сигнал, чтобы вы остановились. Ты достаточно сильна для устранения потерянного, если он возникнет. Из любого источника, — последние слова были подчеркнуты голосом, чтобы бессмертная поняла — возможно, что ей придется принимать тяжелое решение, — Ева, надеюсь вы поможете Джеку и Уитли удержать их ускользающее сознание.
Сали выпрыгнула из кузова и встала рядом с Эшем, который использовал свою способность.
— Быть может, что со способностями Евы довезем. На самый худший вариант, Лефтерия достаточно сильна, как физически, так и морально, для решения некоторых проблем, — тихо произнесла Этингер, затем садясь в кузов. Она была на удивление спокойна и холодна, краем глаза наблюдая за Уиспер, иногда зачесывая ей волосы назад, чтобы не так лезли в лицо и липли к мокрой коже. Пока она больше ничего не могла сделать.
Когда они оказались наверху, девушка легко выпрыгнула из кузова, подходя к водителю. Выглядел Хейз... не очень, но от комментариев она воздержалась. Смотря как парень вгоняет себе ихор, затем чуть задумалась.
— Дальше поведу я. Лефтерия, ты идешь в кузов, и твоя задача защищать Эша, — распорядилась Саломея, пропуская парня мимо, но в придержав чуть за руку и шепнув, — Не вздумай сделать что-то, что угробит еще и тебя. После восстановления нам придется вернуться в Собор, скорее всего, у нас не будет времени ждать возвращения всех с того света. Уитли точно не боец, Зака и Руди мы потеряли. Не вздумай поставить ее жизнь выше своей, — затем девушка села на водительское кресло, быстро и умело настроила все под себя и крикнула назад, - Держитесь крепче. Доедем быстро, но будет трясти.
Как только все были готовы, машина сорвалась с места.